Плюшки и оплеушки.

Возвращались как-то из детского сада. Никита маленький ещё был, года может четыре. Были у нас с собой цветные мелки, и мыльные пузыри, мы всегда какую-нибудь ерунду по дороге покупали. Поднимаемся на пешеходный мост через железнодорожные пути, и тут нам приходит в голову великолепная идея - попускать с моста мыльных пузырей. С моста, докладываю, пускать мыльные пузыри значительно эффектней, чем с земли.

Внизу две платформы, одна совершенно пустая, на другой приличная толпа народу в ожидании электрички на Москву.

Подходит электричка, народ загружается, "Осторожно, двери закрываются, следующая станция Клязьма!", электричка отходит, я смотрю, как наши пузыри, подхваченные потоком, летят вслед уходящему поезду, и вдруг замечаю, что почти в самом конце опустевшей платформы стоит ребёнок. Издали даже не очень понятно, мальчик или девочка. И главное - ни единого человека кроме нас троих в пределах видимости.

- Пойдём-ка, дружище, посмотрим, что за дела. - говорю я Никите, беру за руку, и мы идём вниз.

Такое бывает, детей забывают в транспорте и на остановках, теряют в супермаркетах и парках. Сам однажды три дня жил у дежурной по вокзалу, когда мои родители отстали от поезда, в то время как я спокойно спал себе в купе. Всяко случается.

Спускаемся на платформу, стоит девочка, возраста примерно Никиты, плачет. Подходим осторожно, чтобы не напугать, присаживаемся неподалёку.

- Ты что плачешь?

Рыдает, молчит.

- Уехали, а тебя забыли?

Кивает.

- Ты с кем была?

Рыдает, молчит.

- С мамой?

Кивает.

- Не плачь, мама сейчас вернётся.

Рыдает.

- Можно мы тут с тобой посидим?

Кивает.

- Ты добрая девочка. А мы из садика едем. Ты в садик ходишь?

Кивает.

- Здорово! Смотри, что у нас есть.

Смотрит, размазывая слёзы по щекам.

- Пузыри и мелки. Ты что выбираешь?

Выбор пал на мелки. Мы познакомились, галантно представившись друг другу, достали салфетки, вытерли слёзы, носы, и все втроём стали рисовать прямо на перроне. Для начала, конечно, обсудили сюжет будущего полотна. Умело манипулируя детским сознанием, я привёл их к мысли, что рисовать мы будем парусник. Дело в том, что художник из меня не очень. И единственное, что я действительно умею рисовать - это прекрасный трёхмачтовый парусник. На фоне конечно моря, солнца, неба, и чаек.

Мы договорились, что я рисую корабль, Света (так звали девочку) рисует солнце и облака, а Никита рисует чаек. Мы разобрали мелки, и с энтузиазмом стали ползать по перрону, очерчивая границы будущего шедевра.

Мимо прошла электричка, но на ней никто не приехал. Девочка так увлеклась рисованием, что на электричку даже не обернулась. Надо сказать, что солнце у неё получилось отлично, чего не скажешь про чаек. Чайки у Никиты больше напоминали куриц. Мы обратили его внимание на сей сомнительный факт, на что Никита резонно заметил, что чаек он никогда в жизни не видел, а куриц он видел у бабушки в деревне, поэтому ничего странного в том, что чайки у него похожи на куриц, нету. И если у кого-то его чайки вызывают сомнение, то пусть он их сам и рисует, а Никита с удовольствием будет рисовать волны. Чаек никто рисовать не хотел, и мы тактично согласились, что чайки это по сути те же курицы, только морские.

Короче, мы рисовали, смеялись, и болтали. Прошло примерно полчаса, я как раз дорисовывали бушприт, когда со стороны Москвы показалась очередная электричка, и я подумал, - если и на ней за девочкой никто не приедет, то придётся звонить в милицию, и вести детей домой. Потому что вечерело, становилось зябко, Никита был голодный, да и девочка явно тоже.

Когда электричка отошла, я увидел бегущую по перрону женщину. Она бежала и смотрела в нашу сторону.
"Ну, слава богу!" - подумал я.
Женщина пробежала по мосту, спустилась, и уже не бегом, а просто быстрым шагом направилась к нам.

- Смотри! - сказал я девочке. - Это не твоя мама?

Та подняла голову, радостно крикнула "Мама!!!", раскинула руки, и кинулась навстречу.

А вот дальше произошло то, чего я никак не ожидал.

Вместо того, чтобы подхватить ребёнка на руки, женщина наклонилась, что-то зло ей сказала, и вдруг отвесила такой силы шлепок по попе, что ту аж подбросило. Потом выдрала у неё из рук мелок, бросила на асфальт, и потащила девочку по перрону прочь.

Мы стояли и молча смотрели вслед, слегка шокированные таким поворотом сюжета. Я боялся, как бы Никита не расплакался. Но он вдруг поднял голову, посмотрел на меня, и выдал наверное слышанную где-то фразу:

- Вот так нифига себе! Ждали плюшек, а получили оплеушек!

Потом мы, уже без особого настроения, дорисовали парусник (все дела надо доводить до конца), собрали вещи, и пошли домой. Никита, который обычно тарахтит без умолку, задумчиво молчал. Я тоже не особо знал что сказать. Так молча, каждый думая о своём, мы и дошли до дому.

* * *

Сколько лет прошло, а история эта нет-нет да и выплывет из памяти. Особенно, когда бывает прилетит, а ты ни сном ни духом, откуда, за что, и почему. Только хлопаешь растерянно глазами, и повторяешь - "Вот так нифига себе! Ждали плюшек, а получили оплеушек!"

Как-то так...