О Лизе-Марте Гиацинтовой-Горжецкой

Позвонила сердитая Ю., с претензиями.
Зачем, зачем я обозначаю её непрезентабельной буквой.
– Нельзя было приличным именем? Лизой, например, или Мартой какой-нибудь, или фамилией красивой. Так нет же – Ю.! Это что, намёк на Тот Случай?!
Исправляюсь.

Однажды аспирантке Лизе вернули застарелый, покрывшийся плесенью от безнадёжности долг.
Такой вот, как говорит мой заокеанский коллега, windfall.
На внезапные деньги Лиза решила навестить лучшую подругу, проживающую у чёрта на куличках и по мере сил скрашиваюшую своему мужу суровые гарнизонные будни.
Ночь до Москвы, день на восток, потом полдня на север, там рукой подать.
Путешествуя, мы познаём мир, и в данном случае было много чего познано.
Выяснилось, что плацкарт до Москвы и плацкарт на восток – это разные плацкарты.
Удивлённая Лиза спросила у проводницы, не кажется ли той, что на постельном белье уже спали, ели, и хочется верить, что только спали и ели, хотя зрение активно препятствует вере. Проводница глянула на Лизу как на неприятное насекомое, сказала, ах боже ж ты мой, ты откуда такая вылупилась, фыркнула и удалилась, покачиваясь.
Полдня на север Лиза простояла в тамбуре, потому как в вагоне ехало много-премного мужиков с ногами, и вагонный воздух стоило отправить в Парижскую Палату мер и весов. Платино-иридиевый топор весом в 1 кг завис бы в одном метре от пола, тютелька в тютельку 1 мегавонь.
А в тамбуре было свежо, за разбитым стеклом со скоростью пешехода проползала природа.
К вечеру Лиза прибыла туда, откуда рукой подать. Автобус на кулички ожидался только утром. На вопрос о гостинице отловленный абориген отреагировал в стиле давешней проводницы, но посоветовал, выйди, девка, на дорогу, проголосуй, все так ездят.
Основился грузовик, шофёр, мелкий такой дядечка, кивнул, мол, залезай. Поехали, и через минут пять Лиза поняла, что дядечка вусмерть пьян. Но ехал ровненько. Однако непосильные для организма нагрузки взяли своё, и на пол-пути дядечка затормозил, сказал, всё, девка, глаза не видят, руки не держат, тут всего-ничего, по прямой, не сворачивая, обнял руль и захрапел. Темень, с обеих сторон дороги неприветливый лес, вдалеке подвывает. Может, ветер, а может, и не ветер. Лиза сначала пыталась дядечку разбудить, потом хотела его убить, но воспитание не позволило, да и нечем было. И тогда, вспомнив, что человек – царь природы, Лиза перетащила паразита на пассажирское сиденье и села за руль. Когда-то, в далёком детстве, папа показывал ей, как переключаются скорости. И поехала. По относительно прямой. Не сворачивая. И что интересно, доехала до куличков, вернее, въехала прямо в них, снеся ворота. Лизино счастье, что на посту стояли разгильдяи, не открывшие сразу же огонь на поражение, как следовало бы по уставу. Но вот этот час, пока матерились, орали, разбирались, пока не прибежала подруга с мужем, врезался в память навечно. Думала, что в лучшем случае закатают лет на двадцать за диверсионную деятельность, в худшем – расстреляют на месте, тут же, у поверженных ворот, под ними и закопают.

Однажды кандидату наук Марте вздумалось сдать на права. Муж Ваня протестовал, говорил, опомнись, у нас двое детей, хочешь оставить их сиротами?! Но спасовал перед доводом – в гости поедем, ты рюмку сможешь выпить, обратно ж я повезу. Подумал и сказал, ладно, но имей в виду, одной рюмкой инстинкт самосохранения не отключишь.
Инструктор попался неважный. От двора автошколы они отъезжали на километр (по прямой, не сворачивая), Марта оставалась в машине, а инструктор поднимался к себе домой обедать.
Марта как-то иначе представляла себе процесс обучения.
И вот, чтоб время не терять, курсантка решила отрабатывать диагональную парковку, благо место во дворе позволяло.
Это была диагональ из нетрадиционной геометрии. Экстремально криволинейной.
Через полчаса взопревшая от непомерных усилий Марта обнаружила, что её эксерзисы привлекли довольно много наблюдателей. Стояли в отдалении, близко не подходили. Но в конце концов, когда она таки припарковалась, практически диагонально, и вылезла из машины перекурить этот кошмар, поинтересовались: – Девушка, это вы от злости так, да?

Однажды в наш город на конференцию приехал профессор Н., научный руководитель доцента Гиацинтовой-Горжецкой, её наставник, гуру и вообще светило мировой величины.
После заседания Гиацинтова-Горжецкая провожала профессора до гостиницы.
Шли по проспекту, беседуя о судьбах и перспективах русской словесности.
У подъезда гостиницы, прощаясь, профессор Н., человек старорежимный, интеллигент бог весть в каком поколении, поцеловал доценту руку.
На ту беду лиса близёхонько бежала.
И вечером дома Гиацинтову-Горжецкую ожидал локальный апокалипсис в лице загостившейся свекрови Нинель Степановны, которая, как оказалось, прогуливадась по тому же проспекту в тот же час.
– Ванечка, сын ты мой единственный, ты день-ночь на службе, всё в дом, всё в дом, а жена твоя погуливает, ухажёры руки ей целуют, дома окна не мыты, а ей руки целуют, я тебя, Ванечка, предупреждала, я тебе, сыночек, говорила!
– Нинель Степановна, какие ухажёры, это профессор Н!
– Мама, ну что ты такое говоришь, ему лет под девяносто!
– Ванечка, сыночек, видишь, она уже на старичков перекинулась!

От дома Ю. до моего дома минут сорок на машине.
Но в состоянии аффекта Ю. преодолеет это расстояние вмиг.
Поэтому я никогда, ни за что, ни за какие коврижки, даже под пыткой не расскажу про Тот Случай!