Форма и содержание

Представьте себе – проклятые 90-е, зимний лес, ночь, дорога. Из пункта А (на севере) в пункт Б (на юге) движется автомобиль типа «вахтовка». В будке автомобиля - рюкзаки, бутылки с китайским спиртом разной степени наполненности, ёлки (незаконно-свежевырубленные – скоро новый год), а также владельцы всего вышеперечисленного в количестве до двадцати голов. Кроме того, в кабине ещё водила и руководитель среднего звена.

А ехать долго (сутки). А долго ехать – скучно. Все получили расчет. Короче, трезвых нету никого, включая водилу. Нет, он пить не хотел, я допускаю. Но дело в том, что наш руководитель, он один не пил из принципа, ехать в будке – должность не позволяла, а останавливаться каждые пять минут, чтобы зайти к народу выпить, – тоже не катит.

Короче, спустя часов 12 (на полпути) - в будке такая картина. В лужах китайского спирта плавают пачки денег, рюкзаки и вусмерть нетрезвый народ, пересыпанный обломками ёлок. Все ритмично подпрыгивают и ездят взад-вперёд на спусках-подъёмах. Это я наблюдаю в одиночестве. Не потому, что я не пил. Я пил, конечно. Но не могу я выпить столько, сколько положено российскому пролетарию. Хоть убейте. Не могу.

Короче, сижу, иллюминатор в окне продышал и смотрю такой. И что я вижу? Стоит посреди тайги гаишник и машет палкой. Думал сначала – допился, миражи. Нет, правда машет.

«Ага», – думаю, пока наш рыдван тормозит. Водила пьяный – это раз. Руководитель мало того, что пьяный, так ещё имеется при нём нигде и никем не зарегистрированное двуствольное ружьё 12 калибра. Это уже два. Незаконно-свежевырубленные ёлки – это три. Мой друг Саня везёт обратно мешок нереализованной конопли – это четыре. Машина останавливается. Подвожу итог: очнемся все в местном КПЗ. Интересно, поместимся? А деньги все отберут? При этом за Саню с его мешком переживаю меньше всего. Потому как разобрать, где Саня, а где мешок, уже практически невозможно.

Слышу, что гаишник подходит и открывает водительскую дверцу.

– Что везёшь? – грозно спрашивает гаишник.

– Людей, – отвечают хором руководитель и водила.

– Это п...здец, - упавшим голосом говорит гаишник, и всё смолкает. Видимо, они на него дыхнули оба.

Слышу дальше только невнятный шум. Вроде, кого-то бьют. И вдруг гаишник рывком дёргает дверь в нашу будку. На него валятся пара рюкзаков, пустые бутылки и ёлки. И тишина. Гаишник кричит страшным голосом: мол, есть кто живой? Ты зайобал, - нестройным хором отвечает ему темнота – не май месяц, дверь закрой, не в сарае же родился.

Обалдевший гаишник послушно закрывает дверь, сбивается в стаю с остальными двумя и вижу я, что начинают они наш случай трактовать. И, судя по жестам, случай представляется им сложным. Ну а вы как думали, палками в тайге-то махать...

...Долго я слушал, как водилу нашего они пытались в чувство привести и объяснить ему, что надо ехать дальше – где газ, а где сцепление, и что как жать. В конце-концов, сцепили они водилу с реальностью. У него срабатывает автопилот, и мы трогаемся. Гаишники остаются.

Но это не самое интересное. Самое интересное, что, когда мы добрались до дому, никто ничего не помнил напрочь! Версия, что мне всё приснилось, была самой гуманной из множества выдвинутых. Так что я и сам засомневался. Сомнения мои развеял водила, встретившийся мне недели чрез две. Он рассказал, что в контору поступила официальная бумажка из ГАИ. В бумажке содержалась настоятельная просьба устранить нарушение, выявленное при досмотре транспортного средства. А именно – оборудовать машину тремя табличками с надписями: «Люди». Одну – на кабину, а две – на будку.