гансик стасевич

29.03.
Конец марта выдался довольно теплым и я, сидя в парке на скамейке, с интересом наблюдал как Стив Ларкин раскачивался на качелях, которые установили здесь на прошлой неделе.
Они небыли вкопаны в землю и каждый раз, когда Стив набирал высоту, рама качелей отрывалась от земли, рискуя опрокинуть Ларкина.
Я долго и терпеливо ждал этого момента и о чудо! Это наконец произошло.
Стив пролетев несколько футов над землей, пропахал носом зеленый газон, и качели рухнули на землю, ударив Ларкина перекладиной по хребту.
Стив взревел как бык. Он вскочил на ноги как ошпаренный и схватившись руками за спину припустил что было духу в отделение.
Я улыбнулся и достав из кармана рубашки сигареты молча закурил.
Через минуту, Ларкин снова выбежал на улицу со шваброй в руках и подскочив к упавшим на землю качелям, принялся их лупить до тех пор, пока швабра не разлетелась в щепки.


1.04.
Джон Мангер был самым старым из всех психов.
Он был единственным, кто чувствовал себя здесь как дома. Складывалось такое впечатление, будто он и впрямь здесь родился.
Мангер всегда был в курсе всех событий, происходящих в нашем заведении. Он все про всех знал, а так же наизусть помнил территорию психушки и расположение всех комнат и кабинетов.
Джон с закрытыми глазами мог найти дорогу из одного корпуса в другой, при этом не создавая помех при передвижении ни больным ни обслуживающему персоналу.
Он уже и сам не помнил за что его закрыли в дурку, так давно это было, а мы, да честно говоря нам всем было плевать за что он здесь.
Этот старикан был самым добродушным существом на планете.
Ему было семьдесят три года. Своим маленьким ростом и хромой сутулой походкой он, каждый раз, при встрече вызывал у меня улыбку.
На сеансах массовой терапии, Джон всегда сидел в первом ряду и тихонько посмеивался над каждым словом, произнесенным психотерапевтом. Его глаза блестели как у младенца, а улыбка почти никогда не покидала его маленького сморщенного лица.
В конце концов, у меня сложилось такое впечатление, будто врачи вовсе его не лечили, а он просто жил здесь. Как дома. Разделяя все радости и невзгоды обитателей этого сумасшедшего пристанища.
Я всегда охотно делился с Джоном своими соображениями по поводу нашего существования здесь, а он, в свою очередь, с нескрываемым интересом поддерживал любой разговор.
Как-то раз, он даже предложил мне свою помощь в организации побега. Но я, терпеливо выслушав его, вежливо отказался.